Стивен Кинг - Четыре сезона [litres]
– Потому, что я сам себя перехитрил. Если я когда-нибудь попробую наложить лапу на деньги Питера Стивенса, находясь здесь, то потеряю все до цента. Это мог сделать Джим, однако он мертв. Видишь, в чем проблема?
Я видел: эти деньги так много могли дать Энди, но получалось так, будто они принадлежат другому лицу. И если отрасль, в которую они вложены, придет в убыток… Все, что остается Энди, – наблюдать за курсом акций на страницах «Пресс геральд», будучи не в силах сделать хоть что-нибудь. Хреновое положение, скажу я вам.
– И еще тебе кое-что скажу, Рэд. В городке Бакстоне есть сенокосный луг. Ты же знаешь, где находится Бакстон?
Я знал.
– Вот и хорошо. С севера луг огражден каменной стеной, совсем как в стихотворении Роберта Фроста[3]. И возле этой стены лежит камень, который не имеет никакого отношения ни к этому лугу, ни к штату Мэн. Это кусок вулканического стекла, который до сорок седьмого года был моим пресс-папье. Джим положил этот камешек у основания стены. Под ним лежит ключ от депозитного ящика в Портлендском банке.
– Ну и попал же ты в переделку, – сказал я. – Когда умер твой друг, налоговое управление вместе с исполнителем его завещания вскрыло все депозитные ящики.
Энди улыбнулся:
– Все не так плохо. Мы позаботились о такой возможности. Ящик зарегистрирован на имя Питера Стивенса, и каждый год компания юристов, являющаяся исполнителем завещания Джима, посылает в банк чек. Рента вносится исправно.
Питер Стивенс находится в этой коробке и рано или поздно выйдет наружу. Водительские права просрочены на шесть лет, потому что Джим умер шесть лет назад, но ничего не стоит восстановить их за пять долларов. В коробочке также находятся биржевые сертификаты и два десятка тысячедолларовых облигаций.
Я присвистнул.
– Питер Стивенс надежно заперт в ящике Портлендского банка, а Энди Дюфресн еще более надежно заперт в Шоушенке. Вот ведь в чем проблема. А ключ, которым можно открыть ящик с документами, деньгами и новой жизнью, находится под куском черного стекла на бакстонском лугу. Скажу больше, Рэд, последние двадцать лет я с необычайным интересом проглядывал газеты, выискивая в них все новости, касающиеся новых строительных проектов в Бакстоне. И в один прекрасный день, подозреваю, мне придется прочитать, что через луг проложили магистраль или начали строить там новый госпиталь или универмаг, похоронив мою новую жизнь под десятью футами бетона.
– О Боже, Энди, если все это так, как ты еще не сошел с ума?
Он улыбнулся:
– Все спокойно на западном фронте.
– Но возможно, через годы…
– Да, возможно. Но есть вероятность, что я окажусь на свободе чуть раньше, чем этого хотят государство и Нортон. Не могу позволить себе ждать долго. Я думаю о Зихуатанехо и своем отеле. Это все, чего я теперь хочу от жизни. Я не убивал Глена Квентина, и жену свою тоже не убивал, и этот отель… не так уж многое из всего, что может хотеть человек. Купаться, загорать и спать в комнате с открытыми окнами… не столь уж это и много. Естественное человеческое желание.
Он отбросил свои камешки и продолжил, довольно бесцеремонно глядя мне в глаза:
– А знаешь, Рэд, мне там непременно понадобится человек, умеющий крутиться и доставать вещи.
Я довольно долго думал об этом разговоре. И почему-то мне даже не казалось абсурдным, что мы обсуждали такие проекты на вонючем тюремном дворе под пристальными взглядами вооруженных до зубов ребят на вышках.
– Не могу, – ответил я. – Там я ничего не могу. Я привык к своей несвободе. Здесь я человек, который может все – по крайней мере многое. Но там, на свободе, мои способности не будут нужны никому. И если ты захочешь купить плакаты или полировальные подушечки, у тебя всегда под рукой каталоги любого крупного универмага. Здесь я выступаю в роли этого чертова каталога. А там… просто непонятно, с чего начать. И непонятно, как.
– Не преуменьшай своих достоинств. Ты самоучка, человек, который всего в жизни добился сам. Совершенно замечательный человек, на мой взгляд.
– О дьявол, у меня нет даже диплома высшей школы.
– Я знаю, – ответил Энди. – Но не бумажка создает человека. И не тюрьма его уничтожает.
– За пределами этих стен я буду ничем, Энди. Это точно.
Он встал.
– Обдумай мои слова, – негромко произнес он и пошел прочь, как если бы один деловой человек на свободе сделал конкретное предложение другому деловому человеку. И на какое-то мгновение я действительно почувствовал себя свободным. Да, Энди мог творить чудеса. Благодаря ему я на время забыл о том, что оба мы осуждены пожизненно, забыл о ребятах на вышках и коменданте-баптисте, которому нравится Энди Дюфресн, находящийся в Шоушенке, и нигде больше. Ведь Энди для него – как домашняя зверушка, обученная заполнять ведомости и проводить счета. Совершенно замечательное создание!
Но ночью в камере я вновь стал заключенным. Идея была совершенно абсурдной, но она зацепила мое воображение, как крючок. Видение голубой воды и белого песчаного пляжа теперь было скорее жестоким, чем идиотским. Я не умел носить тот невидимый пиджак, что отличал Энди от всех нас. Я провалился в мучительный скверный сон. Я видел огромный черный камень в форме гигантской наковальни посреди луга. Я пытался поднять его, чтобы вытащить ключ, но чертов валун был необыкновенно тяжел, и мне не удалось даже сдвинуть его с места. И где-то вдали слышался лай ищеек…
Теперь, думаю, стоит немного рассказать о побегах. Конечно, они случаются время от времени в нашей милой семейке. Через стену, конечно, вы не перепрыгнете при всем своем старании. Прожектора освещают пространство всю ночь, протягивая длинные белые пальцы через поля, которые окружают тюрьму с трех сторон, и зловонное болото с четвертой стороны. Заключенные иногда перебираются через стену и всегда попадают под луч прожектора. Даже если этого не происходит, копы подбирают беднягу, пытающегося голосовать на Шестой или Девяносто девятой магистрали. Если они пытаются пробираться сквозь фермерские угодья, кто-нибудь непременно позвонит в тюрьму и сообщит местонахождение беглеца. Те ребята, которые пытаются бежать через стены, просто кретины. В сельской местности человек, бегущий по полям в сером тюремном костюме, находится в худшем положении, чем таракан, забравшийся на блюдо с пирогом посреди стола.
Ребята, которые действуют оптимально, всегда согласуются с требованиями момента. Они просто ловят счастливый случай и применяют всю свою сообразительность, чтобы его не упустить. Многие бежали в грудах белья, которое машина вывозит из прачечной за ворота тюрьмы. Когда я еще только попал в Шоушенк, таких случаев было много, и поэтому теперь администрация стала более бдительно следить за этой лазейкой.
